12 мая 2025 г.

«У потребителя нет выбора. Только дорого и некачественно». Почему в России ЖКХ никогда не станет современным, комментарии К.В. Крохина, «MSK1.RU»

Качество услуг, в отличие от цен, расти не собирается. Может, стоит посмотреть на опыт других стран?

Обещанный федеральными властями рост коммунальных тарифов совпал с чередой коммунальных катастроф. Только за последние недели блэкауты были в Воронеже и Ростове-на-Дону. А десятки подмосковных населенных пунктов вообще встретили Первомай без тепла, света и газа. Люди были вынуждены греть воду и готовить еду на газовых баллонах, а прохладными ночами греться во дворах у костров.

Причиной называют трансатлантический циклон, обрушившийся на европейскую часть России. Но рядовым россиянам от объяснений синоптиков не легче: почему тарифы на коммуналку стабильно растут, а качество услуг — нет. Эти вопросы MSK1.RU задали нашему постоянному эксперту, члену комитета ЖКХ Торгово-промышленной палаты России и председателю Союза жилищных организаций Москвы Константину Крохину.

— Минэкономики в прогнозе пишет, что коммунальные тарифы могут вырасти в ближайшие 4 года суммарно почти на 40%. Объясняют это переоценкой инфляции и влиянием дополнительной индексации цен на газ.

— Первое, что я хотел сразу поправить, что плата за услуги ЖКХ вырастет не на 40%, а гораздо больше. Тариф, особенно устанавливаемый на федеральном уровне, он носит сдерживающий характер. Потому что когда федеральное правительство устанавливает индексы 10–11%, то реально плата вырастает гораздо больше.

Потому что этот индекс — он средний, а по некоторым видам коммунальных услуг тарифы растут на 20%. В Москве мы имели в 23–24-м годах рост тарифов на 50%. Это было, допустим, в Новой Москве, где очень много частной генерации и застройщики строят свои теплоснабжающие мощности и устанавливают тариф выше, чем в среднем по региону.

Так что важно понимать, что индексация — это всего лишь ориентир, который нужен для контрольно-надзорных органов. Чтобы при поступлении жалоб сравнивать. Но реально тариф (даже по отдельным видам коммунальных услуг) растет больше, чем индекс.

— А насколько?

— Рост может быть и 20, и 30%. Приведу пример Москвы. 1 января 2025 года тарифы на содержание и капитальный ремонт выросли на 31 и 16% соответственно. Притом что индексы на год, повторюсь, были 10–11%.

Кроме того, правительство может в течение года менять индексные показатели, то есть они уже не имеют даже никакого ориентировочного значения. Это не те индексы, к которым стремится правительство. Это просто инструмент, позволяющий на федеральном уровне менять тарифы или давать возможность регионам повышать тарифы. Кстати, никто из регионов ни разу не воспользовался возможностью понижать эти тарифы.

В Санкт-Петербурге в прошлом году, когда выборы губернатора были, остановили рост, но не уменьшали. Получается, что когда правительство повышает планку предельных индексов в своем прогнозе планирования, то это, по сути, разрешение регионам повышать тарифы, потому что тарифы устанавливают регионы.

— Вы сказали, что в той же Новой Москве есть частная энергогенерация. Но она, по сути, должна быть более эффективной, чем государственная. А значит, и тарифы должны быть ниже. Разве нет?

— У нас нет роста доли частной генерации. У нас идет процесс приватизации, он идет 30 лет. Приватизации ресурсов, национальных природных ресурсов, из которых потом создается генерация. А сейчас происходит перераспределение влияния, долей, акций среди правящих кланов, то есть конкурирующих кланов.

У нас есть конкуренция кланов — это факт. Как государство установило в 1991 году монополию регионов на коммуналку, она так и осталась. Государство установило монополию, и вы, я, мы не можем прийти и начать производить энергию, это невозможно. Почему? Потому что это разрешение выдается государством. И вот теперь мы подходим к ответу на ваш вопрос.

Мы прошли стадию приоритизации: крестьянам — земельные паи, жителям многоквартирных домов — квартиры, а директорам компаний — эти нефтяные и газовые компании. На уровне регионов ресурсные компании стали публичной собственностью, они как бы не были приватизированы, но приобрели форму акционерного общества. И дальше акционерный капитал позволяет перекидывать его группам влияния. А публичный статус компании, наличие в числе акционеров публичного органа власти в лице Росимущества, Департамента регионального имущества, муниципального комитета имущества — это оправдывает монополию.

Но интересы этих компаний уже получастные. Почему? Потому что там есть частные формальные акционеры, компании, иностранцы, юридические лица, чиновники. И зарабатывают эти группы влияния. Главное, что в каждой компании сидит интерес, прибыль, дельта, которая отделяется от нас. Мы платим за нее через повышение тарифа. У нас есть интересы ресурсных монополий, а отдельно есть бенефициары, которые зарабатывают на этом.

— А есть какая-то альтернативная модель управления ЖКХ?

— Более правильная модель, на мой взгляд, у Саудовской Аравии, у Норвегии. Или, допустим, в Туркмении. Или что делает сейчас президент Казахстана Токаев. Там ресурсы передаются в суверенные фонды. Там нет частных лиц и нет иностранных компаний, и быть не может. То есть ресурсы — вот это наша данность, как по Конституции, это наша земля, это наша энергия, это наш газ, это наша нефть, это наши кабельные сети.

Это всё должно быть государственным. Как и весь доход от экспорта, от продажи на внутреннем рынке должен идти в казну. И из казны это должно направляться на социальное развитие и на дотации к тарифам.

— Получается, при существующей в России системе управления коммуналкой надеяться на ее модернизацию и развитие невозможно?

— Раньше нам говорили, что тарифы растут из-за того, что в них есть инвестиционная составляющая. Теперь же в макропрогнозе, с которого мы начали разговор, вообще про это не говорится. Говорится про инфляцию. И это правда. Никакие инвестиции за счет тарифа поднять невозможно. То есть это не могут сделать граждане из своих кошельков. Сегодня речь идет только о поддержании финансовых штанов.

Вот вам ответ, почему тарифы растут, когда цены на нефть упали со 150 до 60 или уже до 50 рублей. Вопрос: если мировой уровень цен падает, почему у нас тарифы растут? Да потому что они не связаны с мировым рынком напрямую, а связаны с интересантами ресурсных монополий.

— Ну хоть какой-то просвет есть? Скажем, есть же инвесторы, которые занимаются, скажем, ветровой или солнечной энергетикой.

— Знаете, я более 30 лет работал в оборонке. Мы делали специальные разработки для управления задвижками. Их можно было внедрять для повышения эффективности управления теплоснажением в Москве. Тридцать лет назад были такие технологии, как только появилась GSM-связь. А сегодня нам говорят, что мы не можем отключить отопление весной, по той причине, что это пять дней занимает. У нас сорок тысяч задвижек в Москве, и нам надо вот людей направить и эти задвижки вручную переключить.

То есть перетоп — это не вопрос о 40 тысячах задвижек, потому что, повторюсь, давно есть технологии, чтобы эти задвижки можно было отрегулировать. Вот это вот ответ на ваш вопрос, почему же новые технологии не идут в ЖКХ. Потому что эти старые задвижки, старые трубы, эти трухлявые старые тепловые пункты, которым 50 лет, — это выгодно монополисту. Ему выгодно, чтобы тепловой пункт был старый, каждый год ломался, каждый год тратили на ремонт. То есть когда у вас монополия, ты что-то делаешь дорого и некачественно, а у потребителя нет выбора.